История жизни бортинженера Иннокентия Ступакова, который за время своей профессиональной карьеры изучил матчасть практически всех отечественных самолетов — от По-2 до Ту-154. А еще именно он 8 марта 1988 года первым отправился на переговоры с печально известными братьями Овечкиными, захватившими самолет в небе над Ленинградом.

«Ольга Павловна? Здравствуйте!...» Ну никак не ожидал, что, отправляясь на очередное творческое задание в гости к ветерану Иркутского авиаотряда, бортинженеру Иннокентию Ступакову, встречу там свою учительницу математики. С Ольгой Павловной мы познакомились в 1978 году в стенах 23-й средней школы г. Иркутска: наш к тому моменту уже 4-й класс (с литерой В), благополучно завершив начальный этап обучения, вступил во взрослую школьную жизнь. Математика, позже алгебра и геометрия, входила, как известно, в число приоритетных предметов. В 1983 году наше пятилетнее сотрудничество закончилось моей пятеркой на экзамене по алгебре, после чего я поступил в техникум, а она еще несколько лет учила «вычитать и умножать» следующие поколения мальчишек и девчонок. Всего, говорит, 23-й школе отдала три десятка лет. На заре же своей педагогической карьеры 11 лет проработала в вечерке в Улан-Удэ. Там, кстати, встретила своего будущего мужа.

Все произошло как в известном фильме «Весна на Заречной улице»: он — великовозрастный ученик вечерней школы, она — молодая учительница. По большому счету отличия лишь два: в кино была преподавательница русского языка, а здесь — математичка; в картине действие происходит в промышленном городе где-то на западе СССР, а в жизни — в провинциальной восточной глубинке. «Ставила мне двойки,» — ехидно замечает Иннокентий Дмитриевич. «Какие двойки?! — парирует его супруга. — Только колы! Их потом было удобнее переправлять на четверки, когда ты наконец-то приходил подготовленным к уроку». Вместе они уже 62 года. Вырастили дочь и сына. Теперь уже правнуки в гости приезжают.

После веселых школьных воспоминаний Ольга Павловна, сославшись на домашние дела, как-то незаметно удалилась в другую комнату, оставив нас с Иннокентием Дмитриевичем наедине. Беседа растянулась на три с лишним часа. Все это время мой собеседник рассказывал о своей нелегкой, богатой на события жизни. Я слушал и время от времени ловил себя на мысли, что здесь не журналист нужен, а хороший писатель-романист.

Военное детство

Он родился 25 ноября 1931 года в Поселье — небольшой деревушке совсем рядом с тогда еще Верхнеудинском (теперь Улан-Удэ). Затем семья перебралась в город. Жили в достатке, держали корову, лошадь. Отец работал в артели частников — возил на лошадиной упряжке различные грузы с пристани и станции до складов, потом в магазины. Мама вела домашнее хозяйство и приглядывала за детьми, коих было уже трое — у Кеши к тому моменту появились младшие сестра и брат. Когда артель ликвидировали, отец выучился на шофера, устроился в Энергосбыт водителем-экспедитором. Все рухнуло в один миг в 1941 году, когда началась война. Отца забрали в армию...

— Семья, по сути, осталась без единственного кормильца, — вспоминает Иннокентий Дмитриевич. — Мама оказалась не готова к столь кардинальным переменам. Она ведь раньше никогда не работала. Тут еще и карточки ввели продовольственные. Какое-то время спасались натуральным обменом — меняли вещи на картошку, муку, крупы. Потом все кончилось. Есть стало нечего. Кроме того, у мамы случились преждевременные роды: была двойня, оба младенца оказались мертвы. Помню, как мы с дедом увозили их на кладбище — хоронили в одном гробу. Все это, как я сейчас понимаю, не могло не отразиться на женской психике...

В общем, в один совсем не прекрасный день я проснулся, а мамы дома не было. Подумал, что она пошла за «гитарами» — так мы называли кости говяжьи, которые иногда привозили на рынок: очередь за ними нужно было занимать с раннего утра. Решил помочь, но обежав торговую площадь несколько раз, маму так и не нашел. Больше мы ее не видели, что произошло — до сих пор не знаю. Версий было много. Наиболее вероятная, как мне кажется, что, не выдержав выпавших на ее долю испытаний, она просто бросилась с моста в реку. Хотя никаких, даже косвенных, документальных подтверждений этому нет. Уже после войны мне удалось заглянуть в журналы, которые велись сотрудниками военизированной охраны мостов (в военное время подобные пункты были на каждом стратегическом объекте), но никаких происшествий в интересовавшие меня сроки там зафиксировано не было.

 Вот так в 11 лет мне пришлось в одночасье повзрослеть — я ведь на какое-то время стал старшим в семье. Первые дни за нами присматривала жившая рядом мамина сестра — тетя Тоня. А потом приехал дед, собрал кое-какие шмотки, посадил нас на телегу и увез к себе, в Поселье. 40 дворов, по центру — линия электропередач, вот и вся деревушка. Горюшка мы там хлебнули по полной... Но как-то все выжили.

Пятнадцатилетний моторист

Отец, служивший на Востоке, демобилизовался осенью 1945 года. Мужику с тремя детьми одному было, естественно, нелегко, и он очень скоро сошелся с соседкой Прасковьей Сергеевной. Ее муж погиб на Западном фронте. У нее тоже было трое детей. Потом они еще троих совместно народили. Вот такое кино получается! Такую ораву нужно было как-то кормить. Ступаков-старший работал шофером на «Студебеккере», работал как проклятый, брался за любые дела, но средств, понятно, все равно не хватало. По существовавшей тогда карточной системе иждивенцы получали только 250 граммов хлеба, в то время как работающие — 800 граммов, да плюс иногда доппайки давали. Пришлось Иннокентию помогать бате, и в 15-летнем возрасте, имея за спиной только шесть классов образования, он отправился работать. По какому-то большому знакомству его устроили в Улан-Удэнский аэропорт учеником моториста.

— Вот многие говорят призвание-призвание, а я, получается, по нужде пришел в авиацию. Впрочем, какая тогда у нас была авиация — игрушки. Одни только ПО-2. Мои обязанности можно сформулировать тремя словами: помоги, подержи, притащи. Но на людей с самого начала везло — первые наставники Женя Черкасов и Василий Иванович Зеленков учили как надо. В учениках не задержался — через год уже был назначен мотористом 3-го разряда, потом второго, первого... Скоро дорос и до исполняющего обязанности авиатехника.

В поисках урана

— В 19 лет меня в составе группы из шести человек отправили в Иркутск, на курсы по изучению нового к тому времени самолета Ан-2, — продолжает Иннокентий Ступаков. — Это уже техника серьезная! Вернулся, имея квалификацию бортмеханика 3-го класса. Тогда же мне выдали «Летную книгу» — датирована она 10 октября 1951 года. И, хотя в штатном расписании Ан-2 должность бортмеханика отсутствовала — только командир и пилот, я почти сразу начал летать. Дело в том, что в поселках, куда делали рейсы наши самолеты — а это Баргузин, Курумкан, Нижнеангарск, Сосново-Озерское, Таксимо и т. д, не было квалифицированного персонала, который умел обслуживать новую технику. Так что возили своих специалистов. Мы обслуживали борта: регламенты все выполняли, делали осмотр, ремонт небольшой, если нужно.

А через какое-то время отряду дали задание искать урановую руду. Наши асы летали на высоте 50 метров — выше нельзя, так как аппаратура была не очень чувствительная. Вот здесь мне даже довелось принимать участие в управлении самолетом — моей обязанностью было следить за скоростью, в то время как командир корабля лавировал на малой высоте: второго пилота не было — его место занимал штурман. Налетались мы тогда — мама не горюй. Я лично уран лет пять искал. Много залежей обнаружили. Именно в это время мне, кстати, памятный значок вручили, как налетавшему один миллион километров. Сколько их потом, этих километров, еще было!..

Шести классов образования уже было мало для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице, и пришлось Иннокентию Ступакову вновь садиться за школьную парту. Четыре года совмещал работу с учебой в вечерке и ухаживаниями за молодой учительницей математики, которая очень скоро стала его женой. Кроме того, серьезно занимался спортом — играл в футбол за местный «Авиатор». В комсомольской работе проявлял инициативу — участвовал в разных мероприятиях, на конференции ездил.

Потом была учеба в Иркутском училище гражданского воздушного флота. А в 1962 году его по разнарядке отправили на курсы по изучению нового самолета Ил-14. Такой техники в Улан-Удэ не было, а потому сам собой возник вопрос о смене места жительства. Нужно было переезжать в Иркутск. Ольге Павловне, по ее собственному признанию, очень не хотелось срываться с насиженного места, да еще с двумя маленькими детьми. Но кто ее спрашивал…

Андрей Семакин, еженедельник «Копейка»

Фото автора и из архива семьи Ступаковых